Книга: Держи меня, соломинка! | страница 21

Он нашел меня глазами, и его губы тронула улыбка.

А я удивилась не только тому, что он молод, но и как свежо выглядел. Любая женщина позавидовала бы такой чистой коже. Он был как с обложки глянцевого журнала.

– Что ж, Анна Михайловна, идемте в мой кабинет. Познакомимся.

Я уже знала, что он лично просматривает анкеты приглашенных на собеседование и ставит резолюцию на тех, что привлекли его внимание. Позже от него самого я узнала, что одной моей фотографии было достаточно, чтобы он заинтересовался «молодым специалистом». Поздно меня предупредили, что босс легко меняет любовниц. К тому времени я уже верила в его чистую любовь.

Умелый соблазнитель, он бросил мир к моим ногам. Буквально. Я сопровождала его во всех командировках по зарубежью, а ночи мы проводили в одной постели. Андрей был профессионален во всем. И я рядом с ним росла. Он сразу отнял у меня бульварное чтиво, которым я хотела развлечься во время перелетов, и дал список книг по бизнесу и маркетингу, которые я просто обязана была прочесть. Нельзя было отлынивать. Он проверял, как я усвоила материал. Босс доминировал везде. Не только в работе и в постели, но и в моей голове.

– Может так случиться, что мы однажды расстанемся, – говорил он обыденным голосом, даже не поднимая головы (что-то высчитывал на телефонном калькуляторе). Ни минуты без дела. – Я хочу, чтобы ты вынесла много полезного из наших отношений и запомнила меня не только как любовника, но и учителя. Пользуйся, пока я рядом.

Наверное, разрыв отношений на пике «любви» – закономерный исход для Андрея Викторовича. Он уставал от однообразия. Ему хотелось свежести и новизны. Да и женщина, до того глядевшая ему в рот, взрослела, умнела и начинала желать большего. А большего он дать не только не был способен, просто не хотел. Как оказалось, когда-то он был женат и развелся, имел сына и считал опыт нахождения в законном браке достаточным, чтобы не вляпаться в него вновь. Жизнь свободного богатого мужчины его вполне устраивала.

Жаль, что я поняла, насколько была от него зависима, только здесь, в деревне, когда писала то самое письмо на четыре страницы. Полезно однажды изложить свои мысли на бумаге, чтобы разглядеть себя. Я в какой-то мере была благодарна гадалке, заставившей поковыряться в болезненно ноющей душе. Мне определенно сделалось легче.

Кинув бабушке, смотрящей с дедом телевизор, что я уже вернулась, отправилась на кухню. Вытащив из-под самовара поддон, бросила на него свое послание, достала коробок спичек и только когда поднесла к бумаге горящую головку, поняла, что притащила из дубовой рощи совсем не свое письмо. Я писала на тетрадном листе в клеточку, а сейчас видела гладкую поверхность. Белоснежную и девственно чистую. Никаких затертых уголков и грязных сгибов, что говорило бы о том, что свернутая в несколько раз бумага давно лежала в дупле.