Книга: Держи меня, соломинка! | страница 23

– Дура, он затащил бы тебя в постель. Я Холмогорова знаю, он только для этого знакомится с хорошенькими женщинами. А ты моя. И только моя.

Почему, ну почему после слов «Ведь мне самому не составило труда затащить тебя в постель», я не отвесила ему пощечину и не ушла? Влюбленная дурочка.

Я вздохнула и вернулась к чтению.

«На вашем месте я использовал бы свой отпуск для общения с людьми. Хорошо было бы, чтобы вы оказались в коллективе, объединенном одной захватывающей идеей. Чем больше будет людей вокруг вас, тем лучше. Вам нужно лечиться от одиночества, ведь, согласитесь, с Андреем вы стали одиноки. Он отгородил вас от друзей и знакомых. Не удивлюсь, если узнаю, что в итоге ваш босс посадил вас в отдельный кабинет, чтобы к вам можно было зайти в любой момент, когда ему того захочется».

– Черт! – выругалась я и закрыла глаза. Все так.

Как только мы стали любовниками, меня повысили до должности начальника отдела внешних связей и перевели на другой этаж. Я представляла нашу компанию на мировом рынке, благо закончила спецшколу с глубоким изучением романо–германских языков. Деловая переписка, реклама, загранкомандировки и личный контроль босса. Рядом с моим кабинетом находились архив и техническая библиотека, куда заглядывали заводские инженеры и офисные технари. В столовую я спускалась по центральной лестнице, и никто не знал, что в мой кабинет ведет еще одна, служебная, по которой и поднимался Андрей. Ему нравилась острота ощущений, когда за стеной в архиве слышались голоса, а он целовал меня и расстегивал пуговицы на блузке. Он выкладывал все три свои телефона рядом и отвечал на звонки, даже когда мы занимались любовью.

– Как я могла? – я закрыла ладонями лицо. – Он же пользовался мною! А я ждала и радовалась, если у него выпадала минутка заглянуть ко мне.

Я смахнула слезы стыда и продолжила чтение.

«Уверен, скоро вас настигнет прозрение. А следом придет ощущение свободы, и вряд ли вы захотите вернуться к прежнему образу жизни. Во всяком случае, я в это верю.

P.S. Не хочу прощаться с вами. Вы взволновали меня своей историей. Я хотел бы видеть, как вы меняетесь, выздоравливаете. Сделайте переписку со мной своим лекарством. Обещаю, что ни словом, ни намеком, ни жестом не упрекну вас.

Всегда ваш, Дубровский».

Концовка меня поразила. Понятное дело, что Дубровским он назвался только потому, что я подписалась Марией. А это означало одно: он не поверил, что это мое настоящее имя. Кто-то, кто строил скамейку вокруг дуба, нечаянно обнаружил мою записку и не смог не откликнуться на крик о помощи.