Книга: Наследие | страница 8

Другой рукой девочка взяла и направила в рот его напрягшийся член. Голова её ритмично задвигалась. Мужественное лицо Гузя не изменилось. Облизав верхнюю тубу, он перевёл взгляд своих белёсых глаз на Лю:

– Дети войны, а?

– Их много, – серьёзно кивнул Лю.

Девочка делала своё дело с толком. Щёки есаула заалели, рот раскрылся. Он чаще задышал. Обтянутый пятнистыми, серо-чёрно-зелёными штанами зад его ритмично задвигался, луч бластера задрожал.

Команда дознавателей СБ ДР спокойно ждала своего командира.

– О, да, да, да, ебёна ма-а-а-ать! – прорычал есаул, выпуская детскую руку, и замер.

Девочка застыла, глотая сперму есаула и шумно дыша носом. Затем медленно, с чмоком выпустила фаллос изо рта. Выдохнула, облизала свои покрасневшие губы и жадно задышала.

Есаул Гузь выключил бластер.

– Аля… – повторил он, убирая член и застёгиваясь.

Стоя перед ним на коленях, девочка подняла на него свои голубые глаза.

– Ты хорошо сосёшь. Кто научил?

– Никото.

– Самоучка, бля? – хохотнул раскрасневшийся есаул. – Что с тобой делать, дочь врагини народа?

– Отпуск, уходо, – попросила она.

Гузь вздохнул, глянул в невозмутимые чёрные щёлки глаз капитана Лю.

– Ты же знаешь, Аля, служба безопасности никого из арестованных врагов просто так не отпускает. И их родственников – тоже.

– Знаён.

Есаул задумался ненадолго.

– А ты в Бога веришь?

– Бого уверо. Мамо веро. Науч.

– Тебя науч?

– Науч.

– Хао. Покажи мне, атеисту, где ваш Бог живёт. Девочка наморщила красивые чёрные брови.

– Ну, живо! Где Бог?

Она подняла палец кверху:

– Там Бого.

– Живёт?

– Живот Бого.

– Закрой глаза, когда говоришь о Боге.

Она закрыла глаза. Есаул нажал кнопку активации бластера и молниеносным, точным движением отсёк ей указательный палец.

Девочка дёрнулась головой и плечами. И посмотрела на свою руку.

– Ну вот… – Гузь поднял обрубок палец с пола, понюхал обуглившийся срез.

И швырнул палец в контейнер.

– Это, Аля, на память о встрече. Тебе и нам.

Девочка молча смотрела на обрубок своего пальца. Покрывшийся запёкшейся плотью, он слабо дымился.

– Ты чего, боли не чувствуешь, дебилка?

Девочка молчала.

Он тронул её носком сапога:

– Чего молчишь?

Она молча рассматривала свою покалеченную руку.

– Разбомблённая, – произнёс ушастый белорус.

– Таких много, – невозмутимо заключил Лю.

– Вали отсюда. – Гузь снова тронул её.

Девочка встала.

– Амат! Отопри ей.

Алтаец отпер ключом тамбурную дверь, открыл. Аля шагнула в тамбур. Дверь за ней захлопнулась, щёлкнул замок. В тамбуре было сумрачно, промозгло, качало, пахло креозотом и сортиром. На стоп-кране нарос иней.