Книга: Книга потерянных вещей. Книга 1 | страница 31

Накануне немцы сильно бомбили Лондон. Отец Дэвида сказал, что над островом Шеппи сражались около тысячи самолетов. Дэвид гадал, как теперь выглядит Лондон. Неужели там теперь сгоревшие дома и груды обломков вместо улицы? Остались ли голуби на Трафальгарской площади? Он решил, что остались. Голуби недостаточно сообразительны, чтобы перебраться куда-нибудь. Возможно, отец прав и им действительно повезло, что они оттуда уехали, но все-таки жизнь в Лондоне представлялась Дэвиду увлекательной. Временами пугающей, но увлекательной.

– Когда-нибудь это кончится, и все мы сможем вернуться к нормальной жизни, – сказал отец.

– Когда? – спросил Дэвид.

Отец выглядел озадаченным.

– Я не знаю. Не очень скоро.

– Несколько месяцев?

– Дольше, я полагаю.

– Папа, мы победим?

– Мы держимся, Дэвид. Пока это лучшее, что мы можем сделать.

Дэвид ушел одеваться. Все вместе позавтракали, прежде чем отец ушел на работу, но с Розой они почти не разговаривали. Дэвид знал, что они опять поругались, так что после ухода отца решил держаться от Розы еще дальше, чем обычно. Он отправился к себе в комнату играть в солдатики, а потом лег почитать в тени за домом.

Там-то и нашла его Роза. Перед ним была раскрытая книга, но Дэвид думал о чем-то другом. Его взор был устремлен в дальний конец лужайки, где находился углубленный сад. Он не отводил глаз от отверстия в кладке, словно ожидал уловить внутри какое-то движение.

– Вот ты где, – сказала Роза.

Дэвид поднял на нее взгляд. Глаза слепило солнце, так что пришлось зажмуриться.

– Что тебе надо? – спросил он.

Он совсем не хотел, чтобы вышло вот так. Вопрос прозвучал дерзко и грубо, но он этого не хотел – во всяком случае, не более, чем всегда. Он собирался сказать что-то вроде «чем я могу помочь?», предварив это словами «да», «конечно» или «привет». Но когда он об этом подумал, было поздно.

Под глазами у Розы залегли темные круги. Кожа стала бледной, на лбу и на лице появилось больше морщин, чем прежде. Еще она поправилась, и Дэвид считал, что это из-за ребенка. Он спрашивал у отца, и тот велел ни единым словом не намекать об этом Розе, ни в коем случае. Он говорил очень серьезно. Он использовал слова «жизненно важно», чтобы подчеркнуть, насколько важно держать при себе подобные мнения.

Теперь Роза, еще сильнее растолстевшая, побледневшая и утомленная, стояла рядом с Дэвидом, и он видел, несмотря на бившее в глаза солнце, как она наливается гневом.

– Как ты смеешь так со мной разговаривать?! – закричала она. – Ты день-деньской валяешься, зарывшись в свои книги, и ничего не делаешь по дому. Ты не способен удержаться в рамках приличия. Что ты о себе возомнил?!