Книга: И хватит про любовь | страница 7

Время идет, вечеринка подходит к концу, Луиза раздает визитки со своим адресом и телефоном. Когда кончаются карточки, записывает на бумажной скатерти и аккуратно отрывает кусочки. Одну такую бумажку она протянула Тома, он ее складывает, прячет в карман и по пути домой раза два проверяет, не потерял ли, дома же сразу переписывает себе в компьютер и мобильник.

И вот тем летним утром, поджидая Анну Штейн, Тома пишет первый мейл Луизе Блюм, с некоторой задержкой – он нарочно заставил себя выждать целый день – и очень сдержанно, не выдавая свое истинное желание:

Благодарю за прекрасный вечер, пусть сам я был не на высоте. Надеюсь снова увидеться с тобой у Сами или где‐нибудь еще. Обнимаю. Тома (аналитик).

Ну да, не бог весть как оригинально. Однако если, несмотря на банальность письма, Луиза все‐таки ответит, это докажет, что хоть капля интереса у нее к нему есть. Откинувшись на спинку кресла, он шумно зевает и хорошенько потягивается – классический жест, означающий, что тело хочет сбросить умственное напряжение. Клик. Отправлено. Его рабочий Мак прошелестел ветерком, и тут же раздался звонок в дверь.

Назначенная на девять Анна Штейн явилась с десятиминутным опозданием.

Анна одета, как всегда, с безупречным вкусом. Широкие белые брюки, изящно облегающие бедра, полупрозрачная темно-синяя блузка, черный блестящий милитари-тренч. Высокая, худенькая, она может позволить себе такое, что совершенно исключено для других, и тщательно подбирает одежду. Худоба – ее гордость, синоним умеренности. Толстеют, уверена она, только от распущенности.

Анна Штейн извиняется за опоздание: у ее дочки Леа поднялась температура да плюс к тому не было места на парковке. Она ложится на диван и сразу начинает говорить о встрече, на которой остановилась два дня назад. В тех же словах – он писатель, но теперь добавляет: зовут его Ив. Тома стирает на своем рисунке икс, заменяет его на И и рисует еще один овал, охватывающий А, то есть Анну, и С, ее мужа Станислава. А потом пририсовывает третий, в одном конце которого Анна, а в другом он сам, Тома. Теперь Анна Штейн входит в три группы и таким образом не принадлежит ни одной.

Ив – “ровесник Стана”, ее мужа, или “чуть старше”. У него, как ей кажется, “ни гроша за душой, хотя живет он в Бельвиле”. Сочинительство всегда было ее тайной мечтой, Ив как бы стал воплощением этой мечты. Уже неделю она ничего не ест. “Совсем нет аппетита, похудела уже килограмма на два”. Она сама себя пугает: “Не понимаю, что со мной”. В тот самый вечер, когда они впервые встретились, она, едва вернувшись домой, практически призналась Стану во всем. То есть сказала ему непринужденным, приятно удивленным тоном, что встретила на вечеринке мужчину, “который ее взволновал”, “первый раз за бог знает какое время”. Стан не нашел что ответить и поспешно заговорил о другом: об успехах Леа в сольфеджио, о том, что брат Анны придет к нему по поводу каких‐то неприятностей со зрением. Анна Штейн предпочла бы, чтобы муж реагировал живее, нет, чтобы он что‐то сделал, чтобы инстинктивно почувствовал, что она это говорит только для того, чтобы он ее удержал. Но Стан не придал или не захотел придавать значение ее словам. Оставил приоткрытой дверку ее желания, и из‐за этого теперь она чувствует разом злость, досаду, восторг.