Выбор цвета дизайна
Выбор цвета кнопок
Положение колонки
Вид постеров

Книга: Скитальцы. Пьесы 1918–1924 | страница 9

Колвил
  • (идет к двери)
  •                                                                              Вот напасть.

Осторожно входит Разбойник.

Разбойник
  •              Пурпурный пес, виляй хвостом! Я снова
  •              пришел к тебе из царствия лесного,
  •              где ночь темна, как дьяволова пасть!

Он и Колвил подходят к камину;

Проезжий сидит и курит в другом конце комнаты и не слышит их речей.

  •              Мне надоела сумрачная пышность
  •              дубового чертога моего…
  •              Ба! Тут ведь пир! Кто это существо
  •              дымящее?
Колвил
  •                                    Проезжий, ваша хищность.
  •              Он возвращается из дальних стран,
  •              из‐за морей…
Разбойник
  •                                          …А может быть, из ада?
  •              Не правда ли? Простужен я и пьян…
  •              Дождь – эта смесь воды святой и яда —
  •              всю ночь, всю ночь над лесом моросил;
  •              я на заре зарезал двух верзил,
  •              везущих ром, и пил за их здоровье
  •              до первых звезд, – но мало, мало мне:
  •              хоть и тяжел, как вымище коровье,
  •              в твой кабачок зашел я, чтоб в вине
  •              промыть свою раздувшуюся душу;
  •              отрежь и пирога.
  • (Подходит к Проезжему.)
  •                                                 Кто пьет один,
  •              пьет не до дна. Преславный господин,
  •              уж так и быть, подсяду я, нарушу
  •              задумчивость лазурного венка,
  •              плывущего из вашей трубки длинной…
Проезжий
  •              Тем лучше, друг. Печалью беспричинной
  •              я был увит.
Разбойник
  •                                      Простите простака,
  •              но этот луч на смуглой шуйце вашей
  •              не камень ли волшебный?
Проезжий
  •                                                                    Да, – опал.
  •              В стране, где я под опахалом спал,
  •              он был мне дан царевною, и краше
  •              царевны – нет.
Разбойник
  •                                             Позвольте, отчего ж
  •              смеетесь вы – так тонко и безмолвно?
  •              Или мое невежество…
Проезжий
  •                                                             Да полно!
  •              Смешит меня таинственная ложь
  •              моих же чувств: душа как бы объята
  •              поверием, что это все когда‐то
  •              уж было раз: вопрос внезапный ваш
  •              и мой ответ; мерцанье медных чаш
  •              на полке той; худые ваши плечи
  •              и лоск на лбу высоком, за окном —
  •              зеркальный мрак; мечтательные свечи
  •              и крест теней на столике резном;
  •              блестящие дубовые листочки
  •              на ручках кресла выпуклых, и точки
  •              огнистые, дрожащие в глазах,
  •              знакомых мне…
Разбойник
  •                                              Пустое… Лучше мне бы
  •              порассказали вы: в каких морях
  •              маячили, ночное меря небо?
  •              Что видели? Где сердце и следы
  •              упорных ног оставили, давно ли
  •              скитаетесь?
Проезжий
  •                                       Да что ж, по Божьей воле,
  •              семнадцать лет… Эй, друг, дай мне воды,
  •              во мне горит твое сухое тесто.
Колвил
  • (не оглядываясь, из другого конца комнаты)
  •              Воды? Воды? Вот чудо‐то… Сейчас.
Разбойник
  •              Семнадцать лет! Успела бы невеста
  •              за это время вырасти для вас
  •              на родине… Но, верно, вы женаты?
Проезжий
  •              Нет. Я оставил в Старфильде родном
  •              лишь мать, отца и братьев двух…
Колвил
  • (приносит и ставит воду перед Разбойником)
  •                                                                                   Вином
  •              вы лучше бы запили…
Разбойник
  •                                                           Шут пузатый!
  •              Куда ж ты прешь? Куда ж ты ставишь, пес?
  •              Не я просил, – а дурень мне принес!
  •              Ведь я не роза и не рыба… Что же
  •              ты смотришь так?
Колвил
  •                                                    Но ваши голоса
  •              так жутко, так причудливо похожи!
Проезжий
  •              Похожи?..
Колвил
  •                                       Да: как морось и роса,
  •              заря и зарево, слепая злоба
  •              и слепота любви; и хриплы оба:
  •              один – от бочек выпитых, другой —
  •              простите мне, о гость мой дорогой, —
  •              от тайной грусти позднего возврата…
Разбойник
  • (обращаясь к Проезжему)
  •              Как звать тебя?
Проезжий
  •                                              Мне, право, странно…
Разбойник
  •                                                                                            Нет,
  •              ответь!..
Проезжий
  •                                 Извольте: Эрик Фаэрнэт.
Разбойник
  •              Ты, Эрик, ты? Не помнишь, что ли, брата?
  •              Робéрта?
Эрик
  •                                 Господи, не может быть!..
Роберт
  •              Не может быть? Пустое восклицанье!..
Эрик
  •              О милый брат, меня воспоминанье
  •              застывшее заставило забыть,
  •              что должен был твой облик измениться…
  •              Скорей скажи мне: все ли живы?
Роберт
  •                                                                                  Все…
Эрик
  •              Благодарю вас, дни и ночи!.. Мнится,
  •              уж вижу я – на светлой полосе
  •              родной зари – чернеющую крышу
  •              родного дома; мнится мне, уж слышу
  •              незабываемый сладчайший скрип
  •              поспешно открываемой калитки…
  •              Брат, милый брат, все так же ль листья лип
  •              лепечут упоительно? Улитки
  •              все так же ль после золотых дождей
  •              на их стволах вытягивают рожки?
  •              Рыжеют ли коровы средь полей?
  •              Выходят ли на мокрые дорожки
  •              танцующие зайчики? Скажи,
  •              все так же ли в зеленой полумгле
  •              скользит река? И маленькие маки
  •              алеют ли в тумане теплой ржи?
  •              А главное: как вам жилось, живется?
  •              Здорова ль мать и весел ли отец?
  •              Как брат Давид, кудрявый наш мудрец?
  •              Все так же ль он за тучи молча рвется,
  •              в огромные уткнувшись чертежи?
  •              И кто ты сам? Что делаешь, скажи?
  •              Я признаюсь: мне вид твой непонятен;
  •              в глазах – тоска, и сколько дыр и пятен
  •              на этих кожаных одеждах… Что ж,
  •              рассказывай!
Роберт
  •                                            Ты хочешь? Пес пурпурный,
  •              скажи – кто я?
Колвил
  •                                           Вы – честный…
Роберт
  •                                                                            Лжешь…
Колвил
  •              Вы – честный, но мятежный…
Роберт
  •                                                                           Лжешь…
Колвил
  •                                                                                              Вы – бурный,
  •              но добрый…
Роберт
  •                                         Лжешь!
Колвил
  •                                                          Вы – князь лесной, чей герб —
  •              кистень, а эпитафия – веревка!
Роберт
  •              Вот это так! Ты, брат, слыхал? Что, ловко?
Эрик
  •              Не шутку ли ты шутишь?..
Роберт
  •                                                                   Нет. В ущерб
  •              твоей мечте – коль ты мечтал увидеть
  •              все качества подлунные во мне, —
  •              разбойник я, живущий в глубине
  •              глухих лесов… Как стал я ненавидеть
  •              сиянье дня, как звезды разлюбил,
  •              как в лес ушел, как в первый раз убил —
  •              рассказывать мне скучно… Я заметил —
  •              зло любит каяться, а добродетель —
  •              румяниться; но мне охоты нет
  •              за нею волочиться… Доблесть – бред,
  •              день – белый червь, жизнь – ужас бесконечный
  •              очнувшегося трупа в гробовом
  •              жилище…
Эрик
  •                                       Словно в зеркале кривом
  •              я узнаю того, чей смех беспечный
  •              так радовал, бывало, нашу мать…
Роберт
  •              Убийца я!
Эрик
  •                                    Молчи же…
Роберт
  •                                                               …Бесшабашный
  •              убийца!
Эрик
  •                                 О, молчи! Мне сладко, страшно
  •              над бездною склоняться и внимать
  •              твоим глазам, беспомощно кричащим
  •              на ломаном и темном языке
  •              о царстве потонувшем, о тоске
  •              изгнанья…
Роберт
  •                                     Брат! По черным, чутким чащам —
  •              живуч, как волк, и призрачен, как рок, —
  •              крадусь, таюсь, взвинтив тугой курок:
  •              убийца я!
Эрик
  •                                  Мне помнится: в далеком
  •              краю, на берегу реки с истоком
  •              неведомым, однажды, в золотой
  •              и синий день, сидел я под густой
  •              лоснящейся листвою, и кричали,
  •              исполнены видений и печали,
  •              лазоревые птицы, и змея
  •              блестящая спала на теплом камне;
  •              загрезил я, – как вдруг издалека мне
  •              послышалось пять шорохов и я
  •              увидел вдруг между листов узорных
  •              пять белоглазых, красногубых, черных
  •              голов… Я встал – и вмиг был окружен…
  •              Мушкет мой был, увы, не заряжен,
  •              а слов моих они не понимали;
  •              но, сняв с меня одежды, дикари
  •              приметили вот это… посмотри…
  •              головки две на выпуклой эмали —
  •              ты и Давид: тебе здесь восемь лет,
  •              Давиду – шесть; я этот амулет —
  •              дар матери – всегда ношу на теле;
  •              и тут меня он спас на самом деле:
  •              поверишь ли, что эти дикари
  •              метнулись прочь, как тени от зари,
  •              ослеплены смиренным талисманом!
Роберт
  •              О, говори! Во мне светлеет кровь…
  •              Не правда ль, мир – любовь, одна любовь, —
  •              румяных уст привет устам румяным?
  •              Иль мыслишь ты, что жизнь – больного сон?
  •              Что человек, должник природы темной,
  •              отплачивать ей плачем обречен?
  •              Что зримая вселенная – огромный,
  •              холодный монастырь, и в нем земля —
  •              черница средь черниц золотоглазых —
  •              смиренно смерти ждет, чуть шевеля
  •              губами? Нет! В живых твоих рассказах
  •              не может быть печали; уловлю
  •              в их кружеве улыбку… Брат! Давно я
  •              злодействую, но и давно скорблю!
  •              Моя душа – клубок лучей и гноя,
  •              смесь жабы с лебедем… Моя душа —
  •              молитва девушки и бред пирата;
  •              звезда в лазури царственной и вша
  •              на смятом ложе нищего разврата!
  •              Как женщина брюхатая, хочу,
  •              хочу я Бога… Бога… слышишь, – Бога!
  •              Ответь же мне, – ты странствовал так много! —
  •              ответь же мне – убийце, палачу
  •              своей души, замученной безгласно, —
  •              встречал ли ты Его? Ты видел взор
  •              персидских звезд; ты видел, странник страстный,
  •              сияющие груди снежных гор,
  •              поднявшие к младенческой Авроре
  •              рубины острые; ты видел море, —
  •              когда луна голодная зовет
  •              его, дрожит, с него так жадно рвет
  •              атласные живые покрывала
  •              и все сорвать не может…
  •                                                                  И ласкал
  •              мороз тебя в краю алмазных скал,
  •              и вьюга в исступленьи распевала…
  •              А то вставал могучий южный лес,
  •              как сладострастие, глубоко-знойный;
  •              ты в нем плутал, любовник беспокойный,
  •              распутал волоса его; залез,
  •              трепещущий, под радужные фижмы
  •              природы девственной… Счастливый брат!
  •              Ты видел все и все привез назад,
  •              что видел ты! Так слушай: дай мне, выжми
  •              весь этот мир, как сочно-яркий плод,
  •              сюда, сюда, в мою пустую чашу:
  •              сольются в ней огонь его и лед;
  •              отпраздную ночную встречу нашу;
  •              добро со злом, уродство с красотой,
  •              как влагу сказочную, выпью!..
Эрик
  •                                                                             Стой!
  •              Твои слова безумны и огромны…
  •              Ты мечешься, обломки мысли темной
  •              неистово сжимая в кулаке,
  •              и тень твоя – вон там, на потолке, —
  •              как пьяный негр, шатается. Довольно!
  •              Я понял ночь, увидя светляка:
  •              в душе твоей горит еще тоска, —
  •              а было некогда и солнце… Больно
  •              мне думать, брат, о благостном былом!
  •              Ты помнишь ли, как наша мать, бывало,
  •              нас перед сном так грустно целовала,
  •              предчувствуя, что ангельским крылом
  •              не отвратить тлетворных дуновений,
  •              самума сокрушительных тревог?..
  •              Ты помнишь ли, как дышащие тени
  •              блестящих лип ложились на порог
  •              прохладной церкви и молились с нами?
  •              Ты помнишь ли; там девушка была
  •              с глубокими пугливыми глазами,
  •              лазурными, как в церкви полумгла;
  •              две розы ей мы как‐то подарили…
  •              Пойдем же, брат! Довольно мы бродили…
  •              Нас липы ждут… Домой, пора домой —
  •              к очарованьям жизни белокрылой!
  •              Ты скрыл лицо? Ты вздрагиваешь? Милый,
  •              ты плачешь, да? Ты плачешь? Боже мой!
  •              Возможно ли! Хохочешь ты, хохочешь!..
Роберт
  •              Ох… уморил!..
Эрик
  •                                             Да что сказать ты хочешь?
Роберт
  •              Что я шутил, а гусь поверил… Брось,
  •              святоша, потолкуем простодушней!
  •              Ведь из дому ты вылетел небось,
  •              как жеребец – из сумрачной конюшни!
  •              Да, мир широк, и много в нем кобыл,
  •              податливых, здоровых и красивых, —
  •              жен всех мастей, каурых, белых, сивых,
  •              и вороных, и в яблоках, – забыл?
  •              Небось пока покусывал им гривы,
  •              не думал ты, мой пилигрим игривый,
  •              о девушке под липами, о той,
  •              которую ты назвал бы святой,
  •              когда б она теперь не отдавала
  •              своей дырявой святости внаем?
Эрик
  •              Я был прельщен болотным огоньком:
  •              твоя душа мертва… В ней два провала,
  •              где очи ангела блистали встарь…
  •              Ты жалок мне… Да, видно, я – звонарь
  •              в стране, где храмов нет…
Роберт
  •                                                                    Зато есть славный
  •              кабак. Холуй, вина! Пей, братец, пей!
  •              Вот кровь моя… Под шкурою моей
  •              она рекой хмельной и своенравной
  •              течет, течет, – и пляшет разум мой,
  •              и в каждой жиле песня.
Эрик
  •                                                               Боже, Боже!
  •              Как горестно паденье это! Что же
  •              я расскажу, когда вернусь домой?
Роберт
  •              Не торопись, не торопись… Возможно,
  •              что ты – простак, а я – свидетель ложный
  •              и никого ты дома не найдешь…
  •              Возможно ведь?
Эрик
  •                                                Кощунственная ложь!
  •              Хозяин, повели закладывать… Не в силах
  •              я дольше ждать!
  • (Ходит взад и вперед.)
Роберт
  •                                                Подумай о могилах,
  •              которые увидишь ты вокруг
  •              скосившегося дома…
Эрик
  •                                                          Заклинаю
  •              тебя! Признайся мне, – ты лгал?
Роберт
  •                                                                                  Не знаю.
Колвил
  • (возвращается)
  •              Возок ваш на дворе.
Эрик
  •                                                        Спасибо, друг.
  • (К Роберту.)
  •              Последний раз прошу тебя… а впрочем, —
  •              ты вновь солжешь…
Роберт
  •                                                        Друг друга мы морочим:
  •              ты благостным паломником предстал,
  •              я – грешником растаявшим! Забавно…
Эрик
  •              Прощай же, брат! Не правда ль, время славно
  •              мы провели?

Колвил и кучер выносят вещи.

Правообладателям (DMCA)